«4 июня 1989 года исполнилась мечта поляков и народов Центральной и Восточной Европы. После долгой и упорной борьбы мы вернули себе свободу, мы получили возможность присоединиться к другим европейцам, создающим будущее нашего континента», - написали в своем послании солидарности европейским народам бывшие президенты Польши Лех Валенса, Александр Квасьневский, Бронислав Коморовский и другие деятели оппозиции времен ПНР.
В свою очередь, по случаю годовщины выборов 89 года, президент Польши Анджей Дуда высказался более сдержано, если не сказать, критично: «Это не были полностью свободные выборы. В их результате президентом Польши стал Ярузельский, а коммунистические деятели все равно прошли в парламент. Этому способствовали решения тогдашней оппозиции. С одной стороны, это была победа «Солидарности», но с другой, все, что происходило после – этой победе противоречило».
Раскол в отношении к, казалось бы, столь очевидной дате как годовщина первых частично свободных выборов в Польше, в студии Польского радио комментировали соосновательница общественного движения «Польская инициатива» Барбара Новацкая и историк Антони Дудек.
Барбара Новацкая удивляется, почему эта дата вдруг вызвала такие бурные споры:
«Честно говоря, я не понимаю, почему вокруг этой даты родилось так много споров. Еще недавно ее значение казалось очевидным. Это был большой успех Польши, которой удалось мирным путем от одного строя перейти к другому, демократическому. Об этом когда-то говорил сам Ярослав Качинский и его брат – Лех Качинский. Как вдруг, политической нужды ради, от этой даты отказались, отказались от совместного ее празднования. Даже президент, который заявлял, что будет президентом всех без исключения поляков, отказался праздновать эту символическую, но, на самом деле, переломную дату».
***
«Мы хотим, чтобы у нас были свои праздники, была возможность демонстрировать гражданское единство и вспоминать важные моменты польской истории. Ведь именно в этот день, 4 июня, внимание всего мира было приковано к Польше, где происходили демократические выборы, в которых у оппозиции была возможность выдвинуть своих кандидатов, за которых поляки предельно ясно проголосовали. Это был действительно очень важный момент, последствия которого мы можем наблюдать сегодня. И это правильно – помнить о том, как нам удалось договориться между собой, как нам этого хотелось, несмотря на какие-то противоречия, ради общего блага. И об этом нужно говорить, о том, что именно такой Польши мы хотим, о том, что можно отличаться, можно иметь разные идеи, но при этом не забывать о том, что нас объединяет».
В свою очередь, историк Антони Дудек напоминает, что выборы 89 года, действительно, были свободными лишь отчасти:
«Можно говорить уверенно, что это не были полностью свободные выборы, что касается Сейма. В свою очередь, если говорить о Сенате – да, они были свободны. Формально, это были выборы, но, как по мне, это был плебисцит. То, что произошло 4 июня 1989 года, было всенародным голосованием в форме выборов. Эффект был соответствующим – те, кто хотел продолжения существующей Польской Народной Республики, голосовали за кандидатов партийно-правительственной коалиции, те же, кто хотел отхода от ПНР, голосовали за так называемую «команду Валенсы». Примечательно, что кроме этих вариантов, других не было. Другие кандидаты просто исчезли. Люди голосовали или за «команду Леха», или за «команду Ярузельского».
Историк также вспоминает о Круглом столе в Магдаленке, где прошли неформальные переговоры между «Солидарностью» и представителями коммунистических властей, в ходе которых одним из условий допуска «Солидарности» к выборам было будущее президентство Войцеха Ярузельского:
«Это была огромная волна недовольства внутри лагеря «Солидарности». Люди были разочарованы тем, что Ярузельского допустили к президентским выборам. Фактически, их обманули. К счастью, Ярузельский не сыграл той роли, которую мог сыграть. Особенно, если учесть, какими мощными, выторгованными в Магдаленке, полномочиями он тогда располагал. Он мог распускать парламент. Тем не менее, если бы Ярузельский не стал тогда президентом, перемены в Польше могли осуществляться быстрее, как это происходило в Чехословакии. Польша, которая поначалу была в авангарде демократических изменений, оказалась в арьергарде. Не случайно Польша была последней страной всего блока, в которой дошло до полностью свободных парламентских выборов только в октябре 1991 года. Мне кажется, мы заплатили слишком высокую цену за ту последовательность событий, которая произошла. Кто-то говорит, что таким образом мы избежали кровопролития, как будто единственной альтернативой тех событий были какие-то кровавые бойни. Но примеры других стран показывают, что нигде, кроме Румынии, до кровопролития не дошло и вместе с тем изменения в той же Германии, Чехословакии и Венгрии проходили интенсивнее.
pr3/aj