Тенденции современного театра Востока и Запада, течения и направления, которые продемонстрировал, а, может быть, и указал Международный театральный фестиваль «Контакт» 2018 года в Торуни - один из крупнейших и важных театральных форумов в Польше – такова тема нашей беседы с известным театроведом, заместителем директора Театрального института в Варшаве Дариушем Косиньским, членом жюри фестиваля.
- Итак, куда идет современный театр, если основываться на панораме, представленной фестивалем «Контакт» этого года?
Дариуш Косиньский: Я бы сказал, что он интересным образом выявил определенную общность того, что мы называем Западом, а что Востоком, в поисках выразительности театральных приемов, чтобы говорить о человеческом опыте. Безусловно, это разный опыт в зависимости от исторического котекста, культурных традиций и так далее. При этом спектакли, как российские, так и немецкие, швейцарские, фламандские используют театр как средство обнаружения общей всем нам платформы опыта и введения всех, кто приходит на спектакль, в определенный мир. Два самых лучших спектакля этого фестиваля – «Реквием для Л.» в постановке Алена Плателя и «Бесприданница» в постановке Дмитрия Крымова, пользуясь совершенно разными театарльными языками, разными приемами, достигали одинакового эффекта. Могу это с уверенностью сказать как тот, кто это ощутил. А именно, мир, с которым мы встречаемся, вначале кажется странным, чужим, постепенно начинает нас втягивать, и мы начинаем воспринимать эти спектакли как собственный опыт, собственные переживания, как что-то встречалось на нашем жизненном пути и было для нас важным.
Сцена из спектакля "Бесприданница", реж. Дмитрий Крымов
Фото: Natalia Cheban/материалы для прессы
Сцена из спектакля «Реквием для Л.» , реж. Ален Платель
Фото: Сhris van der Вurght/материалы для прессы
Дариуш Косиньский: Думаю, это направление, в котором театр должен идти, особенно в мире, находящемся под такой сильной властью масс-медиа, где людям преподносятся готовые формулы того, что мы должны чувствовать и знать. Театр становится одним из немногих мест, где выстроенный художественными способами опыт становится нашим личным опытом. То есть, на самом деле это мы решаем, что с нами происходило, что мы пережили, куда нас это поведет, и какого рода знания мы получили. И должен сказать, что фестиваль «Контакт» 2018 года с этой точки зрения действительно можно считать необыкновенным. Мы раздали столько наград, сколько могли, но это не значит, что остальные спектакли были неинтересными. Я считаю, что спектакль «Локис» Литовского национального драматического театра в постановке польского режиссера Лукаша Твардовского и спектакль театра из Базиля «Леонс и Лена» в постановке швейцарского режиссера Тома Люца являются просто выдающимися, и наверняка об этих двух режиссерах мы еще услышим. При этом в выборе лауреатов мы руководствовались не столько профессиональной категорией, сколько категорией человеческого опыта. А спектакли Дмитрия Крымова и Алена Плателя в этом смысле наиболее сильно нас подействовали.
Сцена из спектакля «Леонс и Лена», реж. Томас Люц
Источник:Pintaudi;Eilinghoff,Hug,Braunschmidt,Stiegler(c)SandraThen/для прессы
Сцена из спектакля «Локис» , реж. Лукаш Твардовский
Фото: A.Vasilenko®/для прессы
- Лично на меня большое впечатление произвел спектакль «Медея» Рижского театра русской драмы в постановке Владислава Наставшева как трагедия в чистом виде. Говорит ли это о возвращении современных режиссеров к чистоте жанра? Многие считают, что в наш пронизанный иронией век это редкость...
Дариуш Косиньский: Я бы с этим не согласился. Возможно, это моя польская точка зрения, но я считаю, что в Польше спектаклей, очень серьезно подходящих к трагедии, особенно античной, достаточно много. Я не уверен, что это какая-то особенная новизна, что трагедия трактуется серьезно, при этом формально. Думаю, суть в другом – в поиске средств выразительности, которые бы обращались к современному зрителю. И этот поиск в рижском спектакле «Медея» действительно велся. Я не уверен, что он достиг цели. Но сама попытка возвращения серьезности театру, определенной чистоты жанра, о чем Вы сказали, это тоже течение, которое параллельно другому течению, более перформативному, активно развивается. И было бы замечательно, если бы европейский театр как целое – от Великобритании до Урала и далее – вспомнил свои собственные достижения и свой собственный репертуар. Мы часто восхищаемся классическим азитаским театром, забывая, что у нас есть такие же классические, чистые в жанровом отношении драматургические произведения. Должен сказать, что меня трогает тот факт, что так много режиссеров, которые в Польше действительно очень сильны, пытается найти современный язык, позволяющий современному человеку пережить античную трагедию. Эти поиски пока не принесли каких-то ошеломительных результатов, но я надеюсь, что в конце-концов это произойдет.
Сцена из спектакля «Медея», реж. Владислав Наставшев
Фото: Aigars Altenbergs/материалы для прессы
- Русский и польский театр традиционно взаимно обогащали друг друга, а театральные деятели и зрители в одной и другой стране с большим почтением и любовью относятся к театру соседа. Если сравнивать русский и польский театр сегодня, в чем их главная общность и различие?
Дариуш Косиньский: Если посмотреть на огромную театральную культуру России, то это такое богатство, что я бы задумался, а можно ли все это однозначно определить как русский театр. Он настолько разнообразен, что следовало бы сделать всё возможное, чтобы мы в Польше чаще имели контакт с его главными достижениями. При этом на основании того, что я видел в последние годы в русском и польском театре, могу сказать, что различие в том, что польский театр однозначно ищет новый язык. Русский театр тоже ищет новый язык, но при этом очень сильно привязан к собственной и необычайно мощной традиции. Если в истории театра есть такие фигуры как Константин Станиславский, Всеволод Меерхольд и целый ряд других величайших артистов, то просто нет возможности от этого отречься. И это дает результат в виде потрясающего уровня актерского мастерства, сочетающего точности исполнения с очень глубоким личным переживанием. Я недавно был в Санкт-Петербурге и посмотрел спектакль Андрея Могучего «Три толстяка». Фантазия российских режиссеров изумляет, что также подтверждает спектакль Крымова. Это театр, который постоянно удвиляет. В моменты, когда мне кажется будто я точно знаю, что произойдет, происходит нечто совершенно иное. Такой стиль поиска делает русский театр ни с чем несравнимым. В свою очередь польский театр, который ведет очень глубокий поиск, имеет важные достижения, имеет одну слабость – отход от собственной традиции. Он посчитал, что необходимо модернизироваться, и что модернизация исключает память о том, что существовало в истории. При этом воображение наиболее живо работает именно тогда, когда традиция тоже жива.
- Большое спасибо!
Автор передачи: Ирина Завиша