В польском Институте национальной памяти состоялась международная научная конференция под названием «На пути к власти – коммунистические структуры, реализующие политику Советской России и СССР в отношении Польши (1917-1945 гг.)». В конференции, проходившей в Варшаве 12 и 13 октября, приняли участие польские историки, а также гости из США, России, Украины и Беларуси. На итоговой панели конференции выступили польские историки Ежи Эйслер и Анджей Пачковский, российский историк Никита Петров и украинский историк Александр Зайцев.
Профессор Ежи Эйслер представил основую тему итоговой панели и очертил проблемы, нуждающиеся в обсуждении:
- Нас интересует, как современная историография в Польше, в России, в США и так далее описывает польско-российские отношения в ХХ веке. Мы говорим о Польше, лишенной государственности, о последних месяцах Первой мировой войны, о периоде между двумя войнами и, прежде всего, о Второй мировой войне и ее последствиях для Польши. В рамках нашей конференции в течение двух дней мы прослушали 24 доклада. В ходе работы определилась своего рода периодизация событий. Первый период это 1917-1921 гг. – от Октябрьской революции до заключения Рижского мирного договора и окончания польско-большевистской войны. Тогда Польши как государства не было, ее границы были размыты. Затем наступает относительно спокойный период – 1921-1939 гг. Это период планов и создания советских структур. Следующий период это 1939 – 1941 гг. Здесь возникает вопрос, какой термин выбрать – раздел, оккупация, аннексия или присоединение к СССР? Последний период – 1941-1945 гг. – это период реальной борьбы за власть, когда возникла так называемая левая альтернатива и был создан Польский комитет национального освобождения. Я предлагаю моим коллегам попытаться ответить на вопрос – могла ли Польша стать 17-й советской республикой?
Свою точку зрения на этот вопрос представил профессор Украинского католического университета, историк Александр Зайцев:
- Начну с 17-й республики. Представляется, что если не конкретный, детально разработанный проект, то идея была. Она бытовала в двух ипостасях, которые со временем взаимодействовали и менялись. Первая – это идея советской республики в контексте мировой революции, а вторая – это идея советской республики в контексте советской империи, в контексте имперской идеи. Если сначала преобладало первое понимание, то уже к концу 30-х годов возобладало второе. Допускаю, что план был таков – когда в Польше победит социалистическая революция, установится советская власть, тогда польская советская республика присоединится к федерации. Не случайно, когда в 1922 году образовывался СССР, он не имел никакой национальной или географической привязки. Предполагалось, что к нему смогут присоединяться и другие страны – и Польша, и, почему бы и нет, Франция, Германия. Однако, потом в идеологию советского коммунизма начинает проникать имперская идея. В 1939-1941 годах Сталин ведет себя как продолжатель Российской империи. У него явна была эта идея – восстановить Российскую империю как минимум в границах до 1914 года. В нее должны были войти не только страны Балтии, но и Финляндия. Первоначально Сталин, вероятно, думал и о возвращении части Польши.
Мысль о возможной «17-й советской республике» развил российский историк, запредседателя Совета Научно-информационного и просветительского центра общества «Мемориал», Никита Петров:
- От декларативного национализма, от идеи мировой революции Сталин приходит к национальному государству. Сталин приходит к тому, что я бы определил как советский нацизм. Это не родовое, что может быть положено в основу для нацизма германского типа, то есть арии, нации, превосходство. Нет, в данном случае утверждается не превосходство одной нации. Здесь социально-классовое накладывается на национальное и образуется то, что большевики мечтали видеть как новую историческую общность – советский народ, здесь советская нация. Дружба наций, которые входят в некий большой Советский Союз, и являет собой советскую нацию. И вот вопрос: взяли ли бы поляков в эту советскую нацию, если мы говорим о предвоенном периоде? 1939 год, вроде бы, давал такой шанс, но этого не могло случиться по другой причине – строгость и определенность договоренностей с немцами означала, что если бы Сталин создал, скажем, какую-то польскую республику, пусть и советскую, это шло бы вразрез с договоренностями с Гитлером, это был бы антигитлеровский поступок. На это Сталин не мог решится. А идея о том, что Польша должна быть вообще лишена государственности, во всех ее частях, и была основой агрессии и раздела, который состоялся в 1939 году.
По мнению профессора Анджея Пачковского, говоря о польско-российских отношениях, следует разделять два аспекта – отношения между государственными структурами, учреждениями, организациями и отношения между людьми:
- Мне кажется, что постоянные отношения между поляками и россиянами существуют, по меньшей мере, с XV века. Невозможно вынуть российский коммунизм, то есть большевизм, из исторического контекста. Я не сторонник идей, например, Пайпса о том, что, мол, все это одна линия от белого до красного царизима. Однако, нельзя не видеть, что на польско-российские отношения сильнейшее влияние оказывала геополитика. Неважно, говорим ли мы о Российской империи или о советской империи. И для империи, и для революции одной из проблем оставались поляки на западе – с ними нужно было что-то делать. Нужно было либо им подчиняться, либо их себе подчинить. Постоянным элементом этих отношений была враждебность, чувство конфликта. Была ли это этническая или политическая враждебность? Поляки – плохой народ и поэтому у русских с ними плохие отношения? Или поляки им мешают реализовать имперские или революционные планы? Для большевиков Польша была важна, поскольку через нее революция могла бы выйти на запад и распространиться на весь мир. Польшу нужно было либо привлечь на свою сторону, либо подчинить. Поэтому значение революционной геополитики нельзя преуменьшать.
Своеобразные итоги конференции подвел Никита Петров, заговоривший о последствиях советизации стран в первой половине XX века:
- От чего эти меры по дисциплинированию стран и чудовищные процессы и репрессии? С одной стороны, от сомнений в том, не изберут ли эти страны свой путь развития. А, с другой стороны, от того, что все-таки проводилась такая глубокая советизация, которая потом довольно долго не позволяла стране выкарабкаться из этого состояния и стать цивилизованной. Второй дискуссионный вопрос – можно ли выползти из этой советизации в конце концов? Ведь в конечном итоге все эти страны преодолели эту дорогу. И нынешняя Польша является демократическим и развитым государством, как и многие другие страны, раньше входившие в советский блок. Но этот процесс, как вы знаете на своем собственном примере и на примере других стран, довольно болезненный. И это и есть та плата, которую страны заплатили за вхождение в советский тоталитарный блок. И это и есть та вина Советского Союза за то, что он задержал развитие многих наций и народов на многие-многие годы. Уже в 90-е годы им пришлось выкарабкиваться из этой чудовищной ситуации.
Мы представили итоги научной конференции, состоявшейся в польском Институте национальной памяти. На итоговой панели выступили польские историки Ежи Эйслер и Анджей Пачковский, российский историк Никита Петров и украинский историк Александр Зайцев.
Юнна Коробейникова