Только в 2007 году начались постепенные изменения в польском законе, позволяющие реализовать системную опеку над ранеными ветеранами, которые участвовали в польских военных миссиях за границей. Об этом в студии Польского радио говорили Полковник Лешек Стенпень, директор Центра ветеранов военных действий за рубежом, ветеран миссии в Афганистане в 2002 году, и сержант Януш Рачий, вице-председатель Товарищества раненых и пострадавших в военных зарубежных военных миссиях, раненый в Ираке в 2004 году. После участия в военных действиях, после нескольких месяце пребывания в постоянном стрессе, нужно немало времени, тоже многих месяцев, чтобы вернуться к нормальной жизни? Говорит полковник Лешек Стенпень, который был тяжело ранен в Афганистане:
Нескольких месяцев мало, чтобы сказать самому себе, особенно будучи солдатом, что я – инвалид и что свою жизнь теперь нужно повернуть на 180 градусов. Причем, не только свою собственную, но и своей семьи – жены, детей, чтобы поставить перед собой новые приоритеты. Поэтому несколько месяцев для солдата, который получил тяжёлые ранения во время военной миссии, это мало. Я бы сказал, что это занимает несколько лет. Прежде всего, нужно восстановить физическое здоровье, а потом – психическое. Мне лично это заняло несколько лет, начиная с 2002 года. Напомню, что это был переломный период в истории польской военной миссии. В эти годы продолжалось наше участие в боях в Афганистане и начиналось в Ираке. Таких людей, таких солдат, как я, становилось больше – на десятки, а то и сотни человек. И наступил такой момент, когда я отдал себе отчет в том, что я как первый солдат, получивший ранение в Афганистане, в виду своего опыта и всего, что я пережил относительно своего здоровья, я могу принести пользу моим коллегам, тоже ветеранам. Думаю, это был 2007 или 2008 год, когда появилась идея нового законопроекта о ветеранах, когда появилось Общество раненых и когда сообщество ветеранов начало давать о себе знать.
Сержант Януш Рачий спустя несколько месяцев после тяжелого ранения в Ираке, лежал в больнице, как он сам рассказал в одном из интервью, «измученый болью, одиночеством и непониманием. И, может быть, это цинично, - вспоминает он – но когда я узнал о прибытии очередных раненых, то я обрадовался. Я сел на инвалидную коляску и поехал в другое отделение с душой нараспашку и одновременно с неуверенностью и боязнью, как эти раненые отнесутся к чужому мужику на коляске, который скажет им: Привет, я Януш, я тоже был ранен». Как новые раненые отреагировали?
Да, так действительно было. Какова была реакция? Меня приняли как своего, как брата. И тогда я понял, что нас объединяет чувство братства по оружию. Еще я понял, что даже если я выгляжу очень-очень плохо – ведь о солдате, которым я был раньше, остались только воспоминания – то могу поддержать товарищей, которые получили незначительные ранения. Они переживали из-за своих легких ран, а для меня эти раны были, может быть, не смешными, но мелкими. И когда они смотрели на меня, то думали: ну, действительно со мной не так уже плохо. Тогда начала зарождаться дружба между нами… К сожалению, нужно было еще несколько лет, как говорил полковник, и, к сожалению, еще больше раненых к нам должны были присоединиться, чтобы мы могли стать сильным голосом, который будет услышан.
Это был голос, а речь идет о 2002 и 2004 годах, который был очень нужен, потому что реальность, связанная с помощью и отношением к ветеранам была совершенно иной. Всего нужно было добиваться собственными силами, не было системы, которая помогла бы решать проблемы раненных в военных миссиях… Говорит полковник Лешек Стенпень:
Так оно и было. С 2002 по 2006 год не было никаких системных решений для раненых ветеранов. Так же как мы (поляки) были не совсем готовы к миссии в Ираке, так же, следует сказать, тогдашние нормы не были готовы к тому, чтобы заняться ранеными ветеранами. Это постепенно формировалось. Это видели и командующие, это видело и Министерство обороны. Я считаю, что самым важным годом был 2007, когда состоялась первая встреча Министерства национальной обороны с ранеными ветеранами, когда было принято решение, что наши проблемы нужно решать системно. И так постепенно с 2007 года начали меняться нормы, стали появляется исполнительные акты, которые улучшали опеку над ранеными ветеранами. Заключительным аккордом стал закон о ветеранах, принятый в 2013 году. Раньше, когда кто-то уходил в отставку, то он начинал новую войну с врачами, чтобы получить хорошую медицинскую опеку, с чиновниками, чтобы получить хотя бы небольшую финансовую поддержку для покупки инвалидной коляски или протеза. Это были проблемы многих солдат, который они не могли самостоятельно решить. Кроме того, нужно помнить, что солдаты – это довольно специфическая профгруппа. Они не хотели просить о том, что, по их мнению, им и так причиталось. Это всё было учтено в новом законе, очень хорошо, что наступили изменения.
А изменилось ли отношение со стороны общества? Говорит сержант Януш Рачий:
До полного понимания еще далеко. Наверняка оно лучше, нежели было 5 лет назад, когда мы сами заметили, как к нам плохо относятся. Нас считали наёмниками и это для нас было обидным. Поэтому мы, ветераны, сами начали кампанию «Уважение и поддержка». Это была наша солдатская инициатива. Сейчас, наблюдая за соцсетями, мы видим, что отношение меняется. Мы, солдаты, подчёркиваем, что мы не считаем себя какими-то особенными героями, мы стараемся как можно лучше выполнять свои обязанности, нести службу, мы хотим уважения и ничего более, ни памятников, ни ношения на руках, хотим, чтобы нам просто сказали «спасибо».
Только в 2007 году начались постепенные изменения в польском законе, позволяющие реализовать системную опеку над ранеными ветеранами, которые участвовали в польских военных миссиях за границей. Об этом в студии Польского радио говорили Полковник Лешек Стенпень, директор Центра ветеранов военных действий за рубежом, ветеран миссии в Афганистане в 2002 году, и сержант Януш Рачий, вице-председатель Товарищества раненых и пострадавших в военных зарубежных военных миссиях, раненый в Ираке в 2004 году.
После участия в военных действиях, после нескольких месяце пребывания в постоянном стрессе, нужно немало времени, тоже многих месяцев, чтобы вернуться к нормальной жизни? Говорит полковник Лешек Стенпень, который был тяжело ранен в Афганистане:
Нескольких месяцев мало, чтобы сказать самому себе, особенно будучи солдатом, что я – инвалид и что свою жизнь теперь нужно повернуть на 180 градусов. Причем, не только свою собственную, но и своей семьи – жены, детей, чтобы поставить перед собой новые приоритеты. Поэтому несколько месяцев для солдата, который получил тяжёлые ранения во время военной миссии, это мало. Я бы сказал, что это занимает несколько лет. Прежде всего, нужно восстановить физическое здоровье, а потом – психическое. Мне лично это заняло несколько лет, начиная с 2002 года. Напомню, что это был переломный период в истории польской военной миссии. В эти годы продолжалось наше участие в боях в Афганистане и начиналось в Ираке. Таких людей, таких солдат, как я, становилось больше – на десятки, а то и сотни человек. И наступил такой момент, когда я отдал себе отчет в том, что я как первый солдат, получивший ранение в Афганистане, в виду своего опыта и всего, что я пережил относительно своего здоровья, я могу принести пользу моим коллегам, тоже ветеранам. Думаю, это был 2007 или 2008 год, когда появилась идея нового законопроекта о ветеранах, когда появилось Общество раненых и когда сообщество ветеранов начало давать о себе знать.
Сержант Януш Рачий спустя несколько месяцев после тяжелого ранения в Ираке, лежал в больнице, как он сам рассказал в одном из интервью, «измученый болью, одиночеством и непониманием. И, может быть, это цинично, - вспоминает он – но когда я узнал о прибытии очередных раненых, то я обрадовался. Я сел на инвалидную коляску и поехал в другое отделение с душой нараспашку и одновременно с неуверенностью и боязнью, как эти раненые отнесутся к чужому мужику на коляске, который скажет им: Привет, я Януш, я тоже был ранен». Как новые раненые отреагировали?
Да, так действительно было. Какова была реакция? Меня приняли как своего, как брата. И тогда я понял, что нас объединяет чувство братства по оружию. Еще я понял, что даже если я выгляжу очень-очень плохо – ведь о солдате, которым я был раньше, остались только воспоминания – то могу поддержать товарищей, которые получили незначительные ранения. Они переживали из-за своих легких ран, а для меня эти раны были, может быть, не смешными, но мелкими. И когда они смотрели на меня, то думали: ну, действительно со мной не так уже плохо. Тогда начала зарождаться дружба между нами… К сожалению, нужно было еще несколько лет, как говорил полковник, и, к сожалению, еще больше раненых к нам должны были присоединиться, чтобы мы могли стать сильным голосом, который будет услышан.
Это был голос, а речь идет о 2002 и 2004 годах, который был очень нужен, потому что реальность, связанная с помощью и отношением к ветеранам была совершенно иной. Всего нужно было добиваться собственными силами, не было системы, которая помогла бы решать проблемы раненных в военных миссиях… Говорит полковник Лешек Стенпень:
Так оно и было. С 2002 по 2006 год не было никаких системных решений для раненых ветеранов. Так же как мы (поляки) были не совсем готовы к миссии в Ираке, так же, следует сказать, тогдашние нормы не были готовы к тому, чтобы заняться ранеными ветеранами. Это постепенно формировалось. Это видели и командующие, это видело и Министерство обороны. Я считаю, что самым важным годом был 2007, когда состоялась первая встреча Министерства национальной обороны с ранеными ветеранами, когда было принято решение, что наши проблемы нужно решать системно. И так постепенно с 2007 года начали меняться нормы, стали появляется исполнительные акты, которые улучшали опеку над ранеными ветеранами. Заключительным аккордом стал закон о ветеранах, принятый в 2013 году. Раньше, когда кто-то уходил в отставку, то он начинал новую войну с врачами, чтобы получить хорошую медицинскую опеку, с чиновниками, чтобы получить хотя бы небольшую финансовую поддержку для покупки инвалидной коляски или протеза. Это были проблемы многих солдат, который они не могли самостоятельно решить. Кроме того, нужно помнить, что солдаты – это довольно специфическая профгруппа. Они не хотели просить о том, что, по их мнению, им и так причиталось. Это всё было учтено в новом законе, очень хорошо, что наступили изменения.
А изменилось ли отношение со стороны общества? Говорит сержант Януш Рачий:
До полного понимания еще далеко. Наверняка оно лучше, нежели было 5 лет назад, когда мы сами заметили, как к нам плохо относятся. Нас считали наёмниками и это для нас было обидным. Поэтому мы, ветераны, сами начали кампанию «Уважение и поддержка». Это была наша солдатская инициатива. Сейчас, наблюдая за соцсетями, мы видим, что отношение меняется. Мы, солдаты, подчёркиваем, что мы не считаем себя какими-то особенными героями, мы стараемся как можно лучше выполнять свои обязанности, нести службу, мы хотим уважения и ничего более, ни памятников, ни ношения на руках, хотим, чтобы нам просто сказали «спасибо».