По решению Сейма 2017 год объявлен Годом Джозефа Конрада. Свой вклад в популяризацию творчества писателя, настоящее имя которого Юзеф Коженёвский, внес Фестиваль Джозефа Конрада-Коженёвского, организованный в столице России по инициативе и в сотрудничестве оргкомитета Фестиваля польских фильмов «Висла» и Польского института в Москве. Встреча польских и российских исследователей творчества Конрада, доклады и дискуссии о писателе сопутствовали показу фильмов по его произведениям. Одну из участниц этого мероприятия – профессора Анну-Марту Щепан-Войнарскую из Католического университета кардинала Стефана Вышиньского в Варшаве мы пригласили к беседе.
- Госпожа профессор, начнем с Ваших московских впечатлений…
Анна Щепан-Войнарская: «Действительно, для меня очень хорошим опытом стали встречи с читателями Конрада, которые были заинтересованы не только его творчеством, но и польским контекстом его биографии и его произведений. То, что я вынесла из этих бесед, дискуссий, также после показа фильмов – это убежденность в том, что как поляки, так и россияне видят Конрада как писателя европейского, и что нам гораздо ближе размышления, касающиеся культуры, трудного этического выбора, чем так называемая постколониальная перспектива. Поэтому романы, о которых мы говорили, это «Глазами Запада», «Секретный агент», «Лорд Джим», сюжеты которых хоть и не разыгрываются на территории Польши или России, но поднимают проблемы, которые существенно затронули оба народа. И даже взгляд на рассказы о Малайзии и «Сердце тьмы» с перспективы нашей части мира несколько иной».
- Можно ли сказать, что Конрад – западный писатель с польской, или шире – славянской душой или системой ценностей?
Анна Щепан-Войнарская: «Думаю, я просто обязана сказать, что он не чувствовал бы себя хорошо, если бы его определяли как славянина. Конрад очень осторожно относился ко всякого рода идентификациям. Несомненно, он был поляком, и несомненно – британским писателем. Замечательный литературный критик Тымон Терлецкий считал, что неразумно причислять Конрада к польской литературе. При этом его универсальность, мне кажется, состоит в очень глубоком философском подходе к жизни. Несмотря на то, что Конрад часто пользуется иронией, и даже сарказмом, то всё это вытекает из его внутреннего философского опыта. В наших московских беседах, как, впрочем, и в критической литературе, появлялось сравнение Конрада с Достоевским. Часто говорится о русофобии, негативном отношении Конрада к России. Зная биографию писателя, это можно понять, ведь изгнание и смерть матери оставили в нем глубокий след. При этом в зрелости Конрад стал прагматиком и реалистом. И даже его поведение и позиция в период Первой мировой войны вытекали не из эмоциональных ран или антипатии, а из рациональной оценки ситуации. Он считал себя лояльным британским подданным. А то, что он мог сделать для Польши – это стать хорошим писателем. И уже как хороший писатель, он высказался по поводу Польши, написав о преступлении разделов. Но и в данном случае он выступил и как потомок польских патриотов, и как гражданин Великобритании, примирив в себе эти две реальности».
Анна Щепан-Войнарская: «Если еще говорить об универсальности Конрада, то я причисляю его героев к самым важным, самым ярким персонажам мировой литературы. И если присмотримся к их жизненным позициям, то увидим, что как Куртц, так и лорд Джим – это ключи к пониманию человеческой натуры. По обобщенности модели поведения и радикальности позиций я рискнула бы их сравнить с Дон-Кихотом или Гамлетом. На эту радикальность и одновременно деструктивность Дон Кихота и Гамлета в свое время обращал внимание Тургенев, которого Джозеф Конрад высоко ценил. И думаю, что размышления над позицией, которая соглашается даже на насмешки, и пассивностью, которая соглашается на саморазрушение, мы находим в галерее конрадовских персонажей».
- Кстати, о Достоевском… В некоторых источниках можно прочитать, что Конрад не очень любил Достоевского, спорил с ним, считал его слишком «русским». Тем не менее, литературоведы сравнивают этих авторов. Почему?
Анна Щепан-Войнарская: «По нескольким простым причинам. Один из них – сугубо хронологический, поскольку это два выдающихся писателя, которые как бы соотносятся друг с другом. Второй – теоретико-литературный. Благодаря Бахтину, мы увидели полифонию, благодаря исследователям творчества Конрада мы увидели сложность прозы Джозефа Конрада. Британские критики видят его как импрессиониста. А из воспоминаний Бориса – сына Конрада мы знаем, что Конрад читал и хорошо знал произведения Достоевского. То, с чем он полемизировал, связано вовсе не с пресловутой «русскостью», ведь Конраду, как я уже сказала, претили любые национальные клише. Он не соглашался с моральными решениями, которые предлагал Достоевский. Еще один замечательный литературный критик Рафал Блит говорил, что Конрад не мог примириться с тем, что у Достоевского Раскольников, когда действует рационально, совершает зло, а когда действует под влиянием эмоций, то ему вдруг всё прощается. Джозеф Конрад не принимал в Достоевском его мысль о верховенстве иррациональности. И когда Конрад пишет «Лорда Джима», то лорд Джим совершает ошибку и грех именно в момент душевного хаоса, бесконтрольных эмоций. По Конраду, героизм человека состоит не столько в, так скажем, «возмещении ущерба» за совершенные ошибки, поскольку исправить ничего нельзя, сколько в том, что надо жить дальше, но эта жизнь должна быть другой. Я бы рассматривала взаимоотношения Конрада и Достоевского в таких категориях. И такое соотнесение двух великих авторов чрезвычайно увлекательно».
- Выставка в честь Года Конрада в варшавском парке Королевские Лазенки представила творчество этого автора как источник вдохновения для знаменитых современных режиссеров и музыкантов, в частности, Фрэнсиса Копполы, Ридли Скотта, Боба Дилана, Мика Джаггера и мнрогих других. В чем, на Ваш взгляд, зерно привлекательности Конрада для творцов других жанров искусства?
Анна Щепан-Войнарская: «Думаю, в том, что Конрад ставит вопросы, которые мы сами боимся задавать. Когда в очередной раз читаю его романы, которые хорошо знаю, то как раз в них появляется что-то беспокоящее, что выбивает меня из упорядоченного мира. В этом как универсальность, так и парадокс Конрада. Суть в самоопределении индивидуальности. Создание самого себя путем принимаемых решений, действий, даже если это смешное донкихотство или гамлетовское созерцание, – это самое важное, что может человек сделать, чтобы себя определить. Наверное, это в Конраде невероятно привлекает современных творцов. Потому что Конрад не оглядывается на внешние авторитеты, не ищет легитимности ни от политических партий, ни от какого-либо сообщества, церкви, даже коллег-писателей. Он с ними сотрудничает, дружит, при этом остается отдельным явлением. Обратите внимание, что «Сага о Форсайтах» Голсуорси, которая удостоилась Нобелевской премии, не вызывает сегодня ни таких эмоций, ни такого вдохновения. А Конрад, который находится вне системы легитимности, который даже не был этим заинтересован, дает возможность посмотреть самому себе в глаза, обратиться к себе как к последней инстанции. Вроде бы мы знаем о себе много. Но далеко не всё. Джозеф Конрад показывает, что заданием человека является путь к правде о самом себе. Пробраться к этой правде –стремление, которое неустанно пульсирует и в сегодняшних людях искусства».
- Большое спасибо!
Остается добавить, что Фестиваль Джозефа Конрада-Коженёвского пройдет также в Калиниграде и Оренбурге в сентябре-октябре текущего года.
Автор: Ирина Завиша