Фото: Polskie Radio
Конфликт между украинскими солдатами и пророссийскими сепаратистами на востоке Украины длится с апреля 2014-го года. По данным Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека, в этом конфликте погибло больше 9 тыс. человек, более 20 тыс. были ранены. Почти 800 граждан Украины считаются пропавшими без вести. В начале года в Интернете появился доклад под названием «Российские военные преступления на востоке Украины в 2014-м году». Польское радио беседует с его соавтором, вице-председателем парламентской делегации в Парламентской ассамблее Польши и Украины Малгожатой Госевской.
Как родилась идея написать подобный доклад?
Это было естественное решение. Во время поездок по Украине я встречала многих людей, которые вернулись из плена, которых пытали. Оказалось, никто этого не документирует, не собирает информацию о тех, кто занимается этими ужасными пытками. Поэтому это было естественное решение: начать что-то с этим делать. Я начала искать специалистов в Польше, которые согласились бы подготовить вместе со мной доклад для того, чтобы в итоге его можно было использовать в Международном суде в Гааге. Так это все и началось.
Почему этим не занимаются сами украинцы?
Это вопрос, который постоянно сопутствует нашей работе, который постоянно возникает в разговорах с жертвами преступлений. Люди, показания которых фигурируют в нашем отчете, сначала благодарили нас за то, что мы делаем, а потом с грустью задавались вопросом «почему этого не делают наши». Сложно сказать. Каждая страна, когда возвращает, отбивает своих солдат, пленников, старается, в первую очередь, получить информацию о том, что, где, кто видел. Это естественная реакция. В Украине этого никто не делал. Отсутствовала также помощь этим людям, как медицинская, так и психологическая.
Если не говорить об официальной власти: простые украинцы вам помогали?
В то время нам очень помогала гражданская общественность. Без помощи сотрудников неправительственных организаций, без помощи солдат из добровольческих батальонов, мы бы на справились. У нас не было бы доступа к жертвам, к свидетелям тех драматических событий. В связи с этим, я бы хотела выразить огромную благодарность всему гражданскому обществу Украины.
Ваш доклад отличается от остальных. В нем зафиксирована информация не только о жертве, но также и о предположительном преступнике.
Это основная цель нашего доклада. У военных преступлений нет срока давности. В связи с этим, мы считаем обязательным документирование преступления и поиск виновных. Нам удалось определить большое количество имен и фамилий, есть много псевдонимов и описаний преступников. Публикация доклада привела к столь горячей дискуссии в Украине, что я убеждена, что по фрагменту, шаг за шагом, нам удастся отыскать все недостающие имена и фамилии. Это очень важно. Во-первых, я надеюсь, что это удержит других от осуществления подобного варварства, потому что преступники перестанут чувствовать себя безнаказанными. Они знают, что мы смотрим, что мы наблюдаем за ними, что мы пробуем установить их личности, что мы будем делать все, чтобы в итоге все виновные понесли наказание. Добавлю, что я чувствую огромную ответственность перед теми, кто давал показания. Очень многие не сразу решались говорить, ведь это очень тяжелые воспоминания.
Линия фронта постоянно передвигается то в одну, то в другую сторону, то, чем вы занимались – довольно опасная деятельность.
Мы не чувствовали себя в безопасности, когда собирали эти материалы, это правда. Но это пустяки по сравнению с тем, что чувствуют очевидцы тех ужасных событий, которые там остались. Тем не менее, они рискнули рассказать об увиденном и сейчас мы должны сделать все, чтобы этот риск был оправдан и чтобы преступники понесли заслуженное наказание.
Вы как-то сказали, что то, что вам удалось узнать – лишь капля в море украинского отчаяния. Сколько случаев военных преступлений вошло в ваш доклад?
В рапорте порядка 60-ти жертв, но к нам постоянно обращаются новые люди. Мы располагаем информацией о многих вещах, которые происходили и о которых в отчете, к сожалению, ничего не сказано. Потому что в докладе были собраны исключительно факты, подкрепленные доказательствами. Есть вещи, о которых жертвы пока не решаются говорит, но это не означает, что они не сделают этого в суде, в присутствии специалистов, психологов, когда все будет организовано, как и подобает в таких ситуациях. У нас также есть записанный телефонный разговор с девушкой, фактически ребенком, которая прошла через руки кадыровских чеченцев. Не буду говорить вслух, но каждый может только догадываться, через что ей ежедневно довелось проходить. Она находится в таком состоянии, что пока не решилась дать прямых показаний.
Это вопрос, которого, к сожалению, нам не удастся избежать: о какого рода пытках идет речь?
Можно начать с изоляции, удерживания человека в особенно тяжелых условиях, в узком пространстве, в подвалах, кладовках, без воздуха и санитарных условий, без туалета, без воды. Это и голод и отсутствие сна, когда человеку на протяжении длительного периода просто не дают уснуть, когда отрывают ногти, вставляют под них гвозди, регулярно избивают, гладят раскаленным утюгом, делают глубокую рану и засыпают ее солью, простреливают руки и ноги, ведут как бы на расстрел, заставляют присутствовать при убийстве других людей, убирать после этого кровь с пола или даже самому убивать. Это самые разные случаи. И это не просто извращения – это элемент советской системы, который целенаправленно используется. Это не обыкновенные бандиты, они действуют внутри системы, которую на востоке Украины внедрили целенаправленно.
Собранная вами информация уже передана в Гаагский трибунал, каких результатов вы ожидаете от процесса?
Я убеждена в том, что собранные нами доказательства настолько серьезны, что суд, невзирая на полемику, сомнения и всевозможные дискуссии, отнесется к этому делу серьезно. Конечно, решение не будет принято в течении месяца или двух, это может длится годами, но наказание должно найти преступников. И мы, я, мои коллеги, украинцы, которые нам помогают, будем продолжать бороться за свершение правосудия.
pr1/ая