Традиция ежегодного Симпозиума национальных театров, организованного Национальным театром и Театральным институтом в Варшаве, насчитывает уже несколько лет. Но в этом году встреча руководителей национальных сцен разных стран мира – особенная. Ведь первый польский общедоступный театр отмечает 250-летие. На симпозиуме речь шла о задачах и вызовах, которые стоят сегодня перед национальными сценами, но также о ценности опыта польского Национального театра для развития национальной культуры в постколониальных и постсоветких государствах. В открытой дискуссии приняли участие известные ученые. В их числе – профессор Эльжбета Матыня, социолог и культуровед из университета New School for Social Research (Новой школы социальных исследований) в Нью-Йорке. Мы пригласили профессора Эльжбету Матыню к беседе.
- Что в дискуссии о роли национальных театров для вас было самым интересным?
Эльжбета Матыня: «Самым интересным для меня был выход за рамки дискуссии только о Польше, хотя все очень старались делать ссылки, показать, что многое знают о польском театре, а также о польской истории. Но также речь не шла только о Европе. В дискуссии мощно зазвучали голоса других континентов. Приехали такие люди, как Нгуги ва Тхионго из Кении, исключильно важная личность в становлении национальной культуры этого государства, человек-легенда, который за организацию первого в стране театра, не понравившегося режиму провел 8 лет в кенийской тюрьме как опасный преступник. А что он сделал? Его театр говорил о жизни и проблемах в Кении. Слово очень опасно! А тем более, сказанное в публичном пространстве. И на симпозиуме он рассказывал о театре в Кении, как театр начинал быть независимым в государстве, бывшем колонией, выходящем из колониализма, и какую роль этот театр играл тогда. И Нгуги ва Тхионго сказал, что эта ситуация была очень похожа на рождение польского театра».
- А что задавало тон дискуссии на симпозиуме? Появились ли новые идеи?
Эльжбета Матыня: «Это мышление, привезенное в Польшу, но которое также будет вывезено из Польши в другие места о ситуациях государств, находившихся под культурной гегемонией других стран и режимов. В которых национальная память не могла быть предметом общественного обсуждения, не могла культивироваться, где историческое прошлое намеренно стиралось из коллективного сознания народа. И рассказ о Кении – это очень интересный пример происходившего в Польше. И не только в Польше, хотя Кения была колонией трансатлантической, а Польша – фактически континентальной. Думаю, ситуация Украины также может служить здесь показательной, ведь все эти страны находились под пятой больших империй. А значит, те, кто занимается проблематикой постколониального мышления, просто обязаны знать историю рождения польского Национального театра! Организатор кенийского театра пообещал, что будет писать об этом книгу. А поскольку сейчас он стал очень влиятельной персоной, то мне кажется, что открытие Польши на мир, лежаший вне европейских границ – это замечательная идея. И самое замечательное, что Нгуги ва Тхионго предложил на симпозиуме создать Ассоциацию деятелей театра Африки, Центральной Европы и Южной Америки. Все мы вышли из различных диктатур и империй, а значит история театра в Польше стала для кенийца открытием».
- Насколько я понимаю, в дискуссии о рождении Национального театра в Польше проявился также определенный социологический феномен?
Эльжбета Матыня: «Для меня необычайная ценность этого симпозиума в том, что он открылся на проблемы и опыт других культур. Но также то, что нам, как говориться «воздастся сторицей». Потому что деятели театра из других государств получили, я бы сказала, личный опыт, связанный с Польшей и польским театром. То, как посредством театра громко высказывались проблемы народа в течение целых столетий. Думаю, что каждый из участников симпозиума получил что-то важное для себя. Это был очень интересный интеллектуальный эксперимент «перевода» собственного опыта и объединения его с польским опытом. И получения через Польшу багажа знаний исторического, политического и художественного характера».
- А шла ли речь о том, чтобы национальный театр не был своего рода музеем, а постоянно живым организмом?
Эльжбета Матыня: «Нам здесь японцы показывали способ консервации и сохранения своей театральной культуры, свои четыре вида театра: но, кабуки, бункару и кёгэн, которые пребывают в застывшей форме с XIII – XVII веков и передаются из поколения на поколение. Для японцев главное – чтобы это существовало, и чтобы традиционные элементы вводить в современный театр. Однако пример Японии навел всех нас на вопрос: должен ли театр сегодня служить исключительно сохранению национальной культуры и служить одному народу? Или в ситуации, когда народы, общества так зависят друг от друга, наши проблемы так похожи, должна родится новая форма театра как общественной платформы общечеловеческого масштаба?».
- Большое спасибо!
Материал полготовила Ирина Завиша