В 1940 году депортация в Сибирь для многих поляков означала изгнание на всю жизнь, отсутствие надежды на возращение на родину, а также смерть. Однако судьба некоторым из них дала возможность покинуть Сибирь и попасть совсем в другой конец света. Как, например, в Южно-Африканскую Республику, где в Оудсхурне нашли убежище родители поляка Стефана Шевчука.
Стефан Шевчук: Моя мама родилась в 1932 году, ей было 10 лет, а папе 15 лет, когда они прибыли в ЮАР. Родина моего отца - Гусятин, до сих пор существует. Местность, расположенная на польско-украинской границе, в то время была символом депортаций. Моя мама родилась в маленьком городке – Воля Голуховская, тоже на территории нынешней Украины. Он был построен в 1927 году, но затем советская власть сравняли его с землей. В 40-м году, тех, кто не убежал, или не был депортирован – убили, по всей видимости, украинские националисты. Моя мама попала в регион Коми, а отец - в Иркутск. После объявления амнистии они стали перемещаться в Тегеран. А оттуда в Южно-Африканскую Республику.
Они ехали 57 дней на корабле Дунера, который привез в Порт- Элизабет еще 500 польских детей. Их приняли на основании подписанного договора между генералом Владиславом Сикорским – премьер-министром правительства Польши в изгнании и премьером ЮАР Яном Смэтсом в специально созданный лагерь в Оудсхурне. Рассказывает историк Университета в Кимберли Кобус Радемейер.
Кобус Радемейер: Лагерь был основан сразу же после прибытия детей в 1943 году и функционировал до 1947 года. Ян Смэтс был готов принять 100 детей, в возрасте от 5 до 12 лет, без инвалидности, с условием, что после войны они вернутся домой. Но затем число детей увеличилось до 500 и мы не можем найти документа, объясняющего это изменение. В ЮАР прибыло 299 мальчиков, 201 девочка, самому маленькому было 3 года, самому старшему - 18 лет. С ними прибыли также 50 взрослых. В 1948 году, после призыва одного из польских детей - Миколая Трофимочука, который сказал, что они не хотят возвращаться на родину, т.к. это может означать повторную ссылку в Сибирь, правительство ЮАР приняло решение, что дети могут остаться. Как-никак, они могли пригодиться для экономики страны. Здесь они заканчивали школы, и многие продолжали учится в вузах, особенно парни, которые в основном пошли на инженерский факультет в Кейптауне или в Питермарицбурге.
И многие остались в ЮАР по сей день как Стефан Шевчук, создавая польскую общину, которая пытается сохранять польские традиции и память о своей истории.
Стефан Шевчук: Те дети, которые попали в ЮАР, стали семьей друг для друга. Они держались вместе. Пытались сохранить свои традиции и обычаи – готовили традиционные блюда - лепили пероги, делали голубцы, организовывали Рождество. Их польский, естественно, немного видоизменился. Что касается памяти и воспоминаний наших родителей. Моя мать умерла в 1982 году. Она совершила самоубийство. Наверное, к этому ее подтолкнули сибирские воспоминания с детства, а также то, что в 1980 году, когда они с отцом посетили Польшу, коммунистические власти не дали ей разрешение поехать в советскую Украину, чтобы встретиться со своей матерью, которая еще была жива. С самых ранних лет я запомнил, что нельзя задавать вопросы. Только в 2000 году отец стал разговаривать со мной на эту тему. Отец все еще жив, ему 86 лет. Он рассказывает мне истории, но они стали романтическими рассказами о родном городе, о родственниках, о том, как он ходил в школу. Он вспоминает Польшу, но не хочет вспоминать Сибирь, как и многие дети. В их воспоминаниях остался образ с одной стороны хороших русских людей, дающих им еду, которая не позволяла им умереть от голода, а с другой - страшной России как государства. Да, они пытаются помнить хорошие моменты и забыть о травме.
Сегодня Стефан Шевчук собирает все воспоминания южно-африканских поляков для создания общего архива, а также для того, чтобы передать историю депортаций с Южно-Африканской перспективы. Сохранились материалы в музеях в ЮАР, есть все документы, полученные из американского Гуверовского института войны, революции и мира. О каждом из детей сохранилась полная информация, которую вел Красный крест. Но историй, связанных с поляками из ЮАР, за столько лет пребывания собралось не мало. Они связаны не только со Второй мировой войной, но и, например, с борьбой с апартеидом, рассказывает историк Кобус Радемейер.
Кобус Радемейер: В день, когда поляки запланировали празднование 50-й годовщины поселения поляков в ЮАР, 10 апреля 1993 года - Крис Хани - лидер Южно-Африканской коммунистической партии был застрелен у дверей своего дома. Среди обвиненных двоих преступников был поляк Януш Валус, который стрелял в политика. Он был противником коммунизма, белым сепаратистом, бойцом движения сопротивления африканеров. Он был приговорен к смертной казни. Но в 1995 году, после прихода к власти Нельсона Манделы, смертная казнь была отменена и наказание было заменено пожизненным заключением. Валус до сих пор сидит в тюрьме.
В то время это событие легло тенью на польскую общину, но не приостановило ее активную деятельность и хорошее взаимное сотрудничество с властями ЮАР в области сохранения памяти о поляках, живущих в этой стране. В 1981 году в Йоханнесбурге был воздвигнут Катынский памятник, единственный катынский монумент в Африке, у подножия которого ежегодно каждую первую субботу сентября проходят памятные мероприятия. Вспоминают не только поляков, но и погибших 69 летчиков из ЮАР, которые поддерживали поляков во время Варшавского восстания. Их тела покоятся сейчас на военных кладбищах в Варшаве и Кракове.
Передачу подготовила Сандра Ужуле-Фонс