Foto: Фейсбук Б.Райтшустера
Есть в Польше такая поговорка „Musi to na Rusi, a w Polsce kto jak chce…”, то есть «должен – это в России, а в Польше кто как хочет». Кто-то скажет, что это пример стереотипного мышления о вечно живущих под нажимом русских и свободолюбивых поляках. Но наш собеседник Борис Райтшустер – известный немецкий публицист, много лет проживший в России и хорошо знающий и любящий эту страну, в разговоре о сегодняшней российской ситуации считает, что эта поговорка не так уж поверхностна.
Борис Райтшустер: К сожалению, в России очень силен этот стереотип, что нужна «железная рука». Поговорка «бьет значит любит» применима не только к отношениям между мужчиной и женщиной, но и к власти. Я думаю, что Украина показывает, что у нее уже все по-другому, а Польша исторически еще больше, наверное, свободолюбива. И тут нет этого ощущения, что насильственные отношения между властью и населением это «нормально».
Ирина Завиша: Сложилось ли у вас впечатление, что Россия – это действительно отдельная цивилизация, и что думать о России в категориях Европы, демократии даже несколько наивно?
БР: Абсолютно согласен с вами. Это то, чего, увы, многие не понимают – что это совершенно другая цивилизация. Я это говорю, не оценивая, лучшая она или худшая. Но это совсем другое мышление. Даже одни и те же вещи мы называем абсолютно другими именами. Например, «модернизация». Когда наши политики возвращаются из России, они с восторгом говорят: «Путин же хочет модернизации!». Но они не понимают, что для него «модернизация» - это еще более модернизированное давление на общество, еще более модернизированная цензура, еще более модернизированная пропаганда.
ИЗ: В 2004 году вы задавались вопросом: «Владимир Путин. Куда он ведет Россию?» (название книги Бориса Райтшустера – Ред.) Прошло 11 лет. Вы уже видите куда?
БР: Направление уже видно, я бы сказал. Он ведет ее в новую диктатуру, нового образца 21-го века с худшими примесями разных систем. Там и неокапитализм, и неолиберализм вместе с определенным неосталинизмом и советскими методами, смесь КГБ и американских PR-технологий. И там совмещаются вещи, которые не должны совмещаться, которые отдельно, сами по себе, достаточно плохи и страшны. А там это совмещается и вызывает серьезную тревогу.
ИЗ: Вы считаете Путина больше бизнесменом, чем политиком. Вы имеете в виду его стремление к личному обогащению или обогащению страны? Или вообще такую хищническую психологию?
БР: Ну, мне надо тут осторожно ответить. Я же все-таки хочу в Россию вернуться! Я бы сказал так: он считает, что деньги, эти миллиарды, ему нужны не для личного пользования. Потому что он же – лучшее, что может быть для России, в его собственных глазах. А значит, надо, чтобы он – тот, кто олицетворяет Россию, имел средства, чтобы хорошо жить. Чтобы у него были дворцы, чтобы у него были очки за десятки тысяч долларов. Это ведь все для России! Он же – лучший из лучших в России, «спасение России». А как «спасение России» может жить в скромном доме как немецкий канцлер? «Спасение России» должен жить как царь. И Гарри Каспаров говорит: «Беда в том, что Путин хочет править как Сталин, а жить как Абрамович».
ИЗ: А я процитирую известного публициста Матвея Ганапольского, который в одном из интервью сказал, что Путина уберут его друзья, на которых давят санкции. Они же ему и скажут, мол, пацан, ты заигрался. Это не происходит. Почему?
БР: Матвей прав, что там есть огромное недовольство Путиным. Его основные функции заключались в обеспечении их личной безопасности, их обогащении, помощи их бизнесу в контактах с Западом. Он уже эти функции не выполняет. И если раньше он больше опирался на номенклатуру и народ был против него, то сейчас ситуация с точностью «до наоборот». Я считаю, что все строится на страхе, что эти люди действительно боятся. И как мне говорил Ходорковский, если будут разборки, каждый из них знает, что может потерять все. Буквально все – не только миллиарды, но и жизнь. Поэтому такой страх. Он выстроил систему, которая держится на страхе. И он сам живет точно в таком же страхе. Он стал жертвой собственной системы. И все там живут в страхе.
ИЗ: Польша очень активно выступает на международных форумах против агрессии России в Украине. В Германии замечают позицию Польши?
БР: То, что меня удивляет и возмущает – это факт, что в Германии в этом плане ведут себя так, как будто Польши нет. В СМИ нет, в общественном мнении нет. Ощущение, что есть только Россия. Украины нет, Польши нет... Думаю, немцы здесь не справляются со своей исторической ответственностью. Это очень глупо, в том числе и потому, что поляки лучше знают Россию, они могли бы быть очень хорошими советчиками. Они в какой-то мере «градусники», я бы сказал. И вместо того, чтобы к ним прислушиваться, мы к ним относимся «мол, они там русофобы...». И это очень глупо. И безответственно.
ИЗ: Признаюсь, что я время от времени захожу на вашу страницу в Фейсбуке, и недавно видела ваш фоторепортаж о Калининградской области. Есть ли какая-то надежда, что Калининградская область, с людьми, настроенными проевропейски, потянет, как ниточка, за собой всю Россию?
БР: Я, к сожалению, на это не надесь. Потому что, как опыт показывает, у нас в Германии, где от двух до пяти миллионов русскоязычных, они в большинстве своем – жертвы путинской пропаганды. Поэтому, увы, оказывается, фактор расстояния не такой весомый. Потому что путинская пропаганда очень сильна. И боюсь, что там хоть и есть этот европейский фактор, он намного меньше, чем хотелось бы.
ИЗ: У вас совсем нет оптимистического прогноза для России?
БР: Все говорят: если Путина не будет, будет только хуже. Я с этим не согласен. Я думаю, там есть достаточно рациональные люди. Даже, если Путина сменят, там может быть более рациональный политик. Я не надеюсь на демократию в России, я не думаю, что в ближайшем будущем это будет правовое государство. Но не обязательно должно быть так плохо!
Беседа записана на литературном фестивале Big Book в Варшаве.