В начале июня в Варшаве проходил саммит спикеров парламентов стран Центральной и Восточной Европы. В форуме принимали участие также бывшие оппозиционеры и диссиденты, которые боролись за независимость в таких странах как Югославия, ГДР, Чехословакия, СССР. Одним из гостей мероприятия стал известный правозащитник, диссидент и журналист Александр Подрабинек. Темой саммита было «Падение коммунизма в Центральной и Восточной Европе». Саммит проходил в тот момент, когда Польша отмечала 30-летие демократических перемен, начавшихся в 1989 году. Поэтому разговор с Александром Подрабинеком я начала именно с событий 30 летней давности. Я спросила у него, как в тогдашнем СССР отнеслись к частично свободным выборам в Польше, и как он сам вспоминает те события.
В СССР, вероятно, восприняли новость о выборах в Польше, о том, что оппозиция приходит к власти по-разному, потому что СССР не был монолитным государством, с монолитным единым общественным мнением – это было только воображение партийных пропагандистов. Здоровая интеллектуальная часть общества воспринимала все известия, приходящие из Восточной Европы, в том числе из Польши, с большим воодушевлением, потому что все видели, что коммунизм закачался, что он скоро рухнет. Каждый новый шаг в эту сторону воспринимался просто «на ура». Все ждали, чтобы узнать, кто первый столкнет в пропасть коммунистическую идеологию. Конечно, Польша была одной из первых, потому что все знали движение «Солидарность» и борьбу, в том числе подпольную, военное положение – все перипетии польской борьбу за свободу.
Александр Подрабинек с начала 70-х годов в правозащитном движении. Он собрал материалы о политических злоупотреблениях психиатрией в СССР и написал книгу «Карательная медицина», основанную на данных о более чем 200 жертв. Затем он был арестован за распространение этой книги. Я спросила, насколько опасно быть правозащитником в современной России.
Сегодня правозащитное движение не совсем такое, каким оно было раньше, оно не такое опасное, не такой острый клинч с властями. Оно стало более профессиональным. Пришло многое людей, в том числе молодежи, которая исходит не из тех соображений, из которых исходили правозащитники раньше. Раньше это была реакция на тоталитаризм. Во многом это была личная реакция. Сегодня это больше следование идее прав человека, защиты пострадавших, защиты тех людей, чьи права нарушаются. Оно стало более широким, массовым, я бы сказал. Опасность, конечно, есть, она с разных сторон подстерегают правозащитников. С одной стороны, это могут быть репрессии со стороны властей, в том числе уголовные, фальсифицированные уголовные дела, как мы видим, и сейчас они есть. С другой стороны, есть опасность перехода в сервильную стадию, когда власть пытается прибрать к рукам правозащитников, дать им финансирование, приручить, некоторые не выдерживают этого испытания тоже.
Я поинтересовалась мнением Александра Подрабинека на тему сотрудничества правозащитного общества с государственной системой, режимом, который сейчас существует в России. Как он считает, таким образом правозищитники себя дискредитируют, поскольку их главная цель – борьба с авторитаризмом, или все же компромисс необходим для достижения прогресса?
Правозащитники не могут и не должны институционально сотрудничать с властями. Лучшее сотрудничество правозащитников с властями – это противостояние властям, конфронтация с ними, потому что источник нарушения прав человека – всегда власть. По-другому не бывает. Если правозащитные организации начинают вливаться в какие-то президентские структуры, как сейчас это происходит, входят в общественные советы по правам человека при президенте, в общественные палаты, в советы при министерствах, куда тоже приглашают правозащитников, я бы даже сказал, втягивают, то таким образом у правозащитников наступает конфликт интересов. С одной стороны, они должны противостоять властям в том, что касается нарушения прав человека, а с другой стороны они как бы являются частью этой власти в какой-то мере.
После того, как мы встретились с Александром Подрабинеком в Варшаве, спустя пару дней в Москве был задержан корреспондент портала «Медуза» Иван Голунов. Чтобы узнать его мнение на этот счет я позвонила ему, спустя несколько дней. Поэтому качество звука может несколько отличаться. Ивана Голунова обвинили в хранении наркотиков, которые, вероятно, ему подбросили сотрудники полиции во время задержания. Благодаря солидарности журналистского сообщества, представителей интеллегенции и общественным деятелям, которые выступили в защиту Голунова, с него были сняты обвинения. Сейчас он проходит свидетелем в этом деле, а полиция ищет вероятных заказчиков этой провокации. Я поинтересовалась у Александра Подрабинека, как он считает, почему дело Голунова вызвало такой резонанс и небывалую солидарность не только представителей журналистской среды, но и среди простых граждан России:
Дело Голунова очевидно. Оно не просто всем понятно по своему сюжету, но также все понимают, что подбрасывание наркотиков - это постоянная практика. Все об этом знают, все об этом давно говорят. Когда журналисты проявили цеховую солидарность, то их поддержали многие люди со стороны – простые москвичи. Это очень понятно. Подбрасывание наркотиков – это, прямо скажем, такой избитый сюжет, которому много-много лет. В результате это вот так-вот сыграло, получился такой резонанс.
12 июня в Москве состоялся марш в поддержку Ивана Голунова и против политических преследований в России. Однако он не был согласован с властями города. В результате, по данным портала ОВД-Инфо, под стражу попали в общей сложности 550 человек. Сотрудники правоохранительных органов использовали резиновые дубинки и поливали людей водой из специальных машин. В воскресенье, 16 мая, по улицам столицы прошел другой марш под названием «Закон и справедливость для всех». Его проведение было одобрено властями столицы. Александр Подрабинек признался, что не принимал участие ни в одном из митингов, поскольку он был не в России, но открыто поддержал марш 12 июня:
На марш 12 числа я бы, конечно, пошел. Мне нравится, когда люди проявляют инициативу и не пытаются получить специальное разрешение на протест от московских властей. Второй марш был просто спойлерский. Это совершенно понятная картинка. Мы не первый раз видим, когда люди пытаются перехватить протест, пытаются к нему присоединиться для того, чтобы потом аккуратно направлять его в нужное им русло. Такое происходило в самых разных ситуациях: и в острых, и в не очень острых. Власть умело пытается внедриться в протестное движение для того, чтобы потом им манипулировать. Митинг 16 июня из этого ряда.
Я спросила у правозащитника, способно ли это дело и последующие протесты дать какой-то толчок к декриминализации 228 статьи о незаконном приобретении, хранении и изготовлении наркотиков. В России эту статью часто называют народной, потому только в прошлом году каждый седьмой приговор в стране приходился на антинаркотические статьи - осужденных было больше 90 тысяч.
Вполне возможно, что власть, действительно, пойдет на какую-то декриминализацию статьи. По каким соображениям, сейчас трудно сказать, потому что власть довольно закрыта от общества, и что ею движет, как развивается ее план, очень трудно предсказать. Судя по тому, что такие заявления были сделаны, то возможно, будет некоторая декриминализация.
Материал подготовила Дарья Юрьева