В день 100-летия Октябрьской революции по улицам Москвы прошел военный парад. Похожие празднования состоялись также в Беларуси. Как россияне относятся к годовщине революции? Какие элементы советского прошлого актуальны в современной России? На эти вопросы в студии Польского радио отвечает политолог, сотрудник Института политических исследований Польской академии наук Павел Коваль.
Политолог отмечает, современная Россия является продолжательницей имперской традиции – как царской, так и советской:
- Я полагаю, что мы можем говорить о трех империях: империи Романовых, СССР и современной России Путина. Вопрос состоит в том, представляют ли собой эти империи единое целое или есть перерывы в их существовании. Я полагаю, что здесь присутствует, скорее, непрерывность традиции. Путин берет из империализма все, что ему подходит. В современной России соблюдаются и некоторые элементы царской традиции, и элементы советской традиции. Думаю, что огромную роль здесь играют сантименты в отношении великого советского прошлого и озлобленность, связанная с распадом Советского Союза и созданием России Ельцина. Таким образом, мы наблюдаем тенденцию к тому, чтобы всячески отстраняться от ельцинской России, которая, по мнению многих россиян, унизила их и лишила империи. Напомню, Путин полагает, что распад СССР стал самой большой геополитической катастрофой XX века. Он считает, что Горбачев не смог сохранить империю, произошла попытка прерывания имперской традиции. Сначала распалась сеть коммунистов на Западе, затем – Организация Варшавского договора, затем – сам Советский Союз, а потом чуть не распалась сама Россия. В 1994 году, во время войны с Чечней, Россия чуть не потеряла часть своей территории. Это все является большой травмой для россиян.
Павел Коваль отмечает, что, с исторической точки зрения, отношения между Польшей и Россией крайне неоднозначны:
- К Польше россияне относятся особенным образом. Они понимают, что диспропорция между Польшей и Россией заметная. Чего стоит разница в размере территорий, уровне вооружения, не говоря уж о ядерном оружии. Однако, историческая память имеет большое значение, и россияне помнят две важнейшие вещи о поляках. Первая – польско-литовское осаждение Москвы начала XVII века, вторая – польско-большевистская война 1920 года. Таким образом, Польша является единственной граничащей с Россией страной, которая дважды угрожала самому существованию российского государства. Неважно, было ли так на самом деле, и насколько велика была эта угроза, однако, это есть в сознании россиян, так они воспринимают поляков. Это особое отношение включает в себя даже элемент уважения, однако, прежде всего, это недоверие, боязнь конкуренции. Если на минуту забыть о ядерном оружии и принимать современную Россию как продолжение советской империи, то мы приходим к тому, что возраст этого государства не превышает 100 лет. Оно было образовано тогда же, когда возникла первая польская власть, то есть был создан Регентский совет Королевства Польского, а именно в 1917 году. Получается, что в каком-то смысле современные Польша и Россия являются ровесниками. Так вот, в те времена легко было представить себе Польшу и Россию как конкурентов. Например, в 1920 году мог бы наступить переломный момент. Однако, потом, в виду того, как окончилась Вторая мировая война, Польша начала воспринимать себя как более слабое государство, а, собственно, так и есть.
Политолог также прокомментировал нынешние польско-российские дипломатические отношения:
- Безусловно, даже в российской власти есть люди, которые считают, что отношения с Польшей должны быть более теплыми. Может, не в ближайшем окружении Путина, но, так скажем, во втором круге доверия такие люди есть. Я сам знаю россиян, утверждающих, что Россия без надобности накаляет отношения с Польшей. Однако, внешняя политика государств с долгой традицией имеет своего рода генетическую память. Например, россияне не могут не замечать польской восточной политики, то есть действий в отношении Украины, Беларуси, Кавказа. Они видят их как конкурентную политику, борьбу за влияние. Любые действия Польши за ее восточной границей в Москве вопринимаются как конкуренция. Это может звучать странно, но зерно истины в этом есть. С российской точки зрения, Польша является носителем западной культуры, европейских ценностей, это союзник НАТО. При этом всем, когда-то поляки с россиянами были в одном лагере. С точки зрения менталитета, Польше есть что предложить другим странам, у нее есть то, чем не располагают ни немцы, ни французы. Когда Польша предлагает что-то, например, Грузии, это вызывает у грузин доверие, они понимают, что у них тоже может все получиться. С точки зрения поляков, Польша настроена не против России, а против имперскости. В свою очередь, россияне стремятся объединить Россию и имперскость, таким образом, позиция Польши воспринимается как русофобская.
По мнению Павла Коваля, празднование годовщины революции должно сосредоточиться на памяти о ее жертвах:
- Полгода в России шли дискуссии по поводу того, как праздновать годовщину Октябрьской революции, отмечать ли ее вообще. Мне иногда кажется, что даже в Париже о годовщине говорили больше, чем в России. Дело в том, что Путину сама идея революции не близка. Здесь нечего праздновать, а лучше всего праздновать так, чтобы это не был праздник. Отношение современной России к революции крайне неоднозначно так же, как и ее отношение к тоталитаризму. Например, в Польше часто можно встретиться с мнением, что, мол, как хорошо, что у нас не говорят о революции. Мне кажется, это плохо. Дело в том, что память о революции, память о ее жертвах, память о масштабе преступлений – это ключ к тому, чтобы не совершать подобных ошибок. Стоит опасаться того, что люди забудут, чем была эта революция. Мне кажется, в Польше не использовали эту годовщину должным образом, все старались избежать впечатления, будто бы поляки ее празднуют. Однако, речь идет не о праздновании, а о памяти. Именно поэтому россияне, можно сказать, толком эту годовщину не отмечают, они не отдают дань памяти ее жертвам, потому что хотят стереть эту память.
В студии Польского радио был политолог, сотрудник Института политических исследований Польской академии наук Павел Коваль.
PR3/jk