Выдающийся кинорежиссер Александр Сокуров является почетным гостем проходящего в Варшаве 9-го Фестиваля русского кино «Спутник над Польшей» и участником 2-го Польско-российского круглого стола по копрдукции. Фестиваль открылся его новым фильмом «Франкофония». В день открытия «Спутника» с ним встретилась Ирина Завиша.
Ирина Завиша: Свое школьное образование вы начинали в Польше. Тогда это еще была Польская Народная Республика, вспоминаете ли вы эти первые школьные годы?
Александр Сокуров: Ну, как же человек в возрасте 64-х лет может не вспоминать то удивительное время? Конечно, вспоминаю. Иногда, с грустью, уж слишком тяжела форма прошедшего времени, давно это было, но это одна из удивительных частей моей жизни. После этого были и другие места жительства, обстоятельства, но здесь есть какое-то сочетание романтизма и большой тревоги. Потому что, когда я был здесь, у меня отец был военный, служил здесь, мы жили в Легнице, жили тяжело, как и все военные – тяжело и тревожно. Население не скрывало своей враждебности по отношению к нам, но, тем не менее, мой отец воевал за Польшу (не знаю, нравится это кому-то или нет), здесь он получил один из орденов «Красного знамени». Он воевал в пехоте, дошел до Берлина, он хорошо знал польский язык и у него было много тепло расположенных к нему поляков. Я это помню, потому что они приходили к нам домой, в том дом, где жили семьи военнослужащих. Были очень веселые застолья, разговоры, мама хорошо готовила, всем было как-то тепло и хорошо и нам, детям, тоже. У меня сестра, на четыре года старше меня, и мы с ней вспоминаем время проведенное в Польше. Это одновременно и тревога за жизнь, и какие-то очень теплые чувства.
ИЗ: Ваше возвращение в Польшу, и личное, и творческое, фестиваль «Спутник», ретроспектива ваших фильмов… В том большом количестве фильмов, которое вы сняли, и художественных, и документальных, есть ли картины, которые вы могли бы назвать определенными вехами на вашем жизненном, творческом пути?
АС: Всем режиссерам то, что они делают – дается большим трудом. И потому что технология работы очень сложная, и потому что художественная работа – она очень сложная, и потому что всегда много экономических препятствий, и в советские времена, и сейчас. Каждый фильм в жизни режиссера – это хоть и небольшая, но взятая крепость. Сказать, что это «взятие» далось один раз с большими силами, другой раз – с меньшими… Наверно, так оно и было, но иногда фильм документальный дается с большим трудом, чем большая игровая картина. И дело тут не только в больших физических или временных затратах, а в той среде, в которую ты попадаешь, в том, что в документальном кино, когда ты его снимаешь, там тебя никто не ждет, там нет комфортных условий, там, как правило, все начинается с того, что человека с камерой опасаются и боятся пока не приходит период адаптации и привыкания к автору фильма. Это самый тяжелый период.
ИЗ: Сейчас достаточно непростые отношения между Польшей и Россией. Польско-российский год был отменен, фестиваль «Спутник», тем не менее, состоялся.
АС: Будет странно, если этого не будет. Вообще странно, что существует такое противоречиво заряженное поле вокруг Польши и России, и в этом повинны и поляки, и русские. По-разному. Повинна политика, повинна политическая практика, близорукая и неразумная. Мы долго помним зло, мы бесконечно долго готовы помнить трудные и тяжелые моменты. Это путь в никуда. Для меня противоположными польско-русским отношениям всегда были отношении русских с немцами. Немцы, как никто, нанесли много вреда русскому народу, и в Первую мировую войну, и во Вторую. Посмотрите, как русские воспринимают немцев, и как немцы воспринимают русских. Обратите внимание, что совершенно по-другому это происходит в Польше. Это меня изумляет и огорчает.
ИЗ: Кстати, ваш фильм «Франкофония» о том, что – я скажу банальную вещь – на почве культуры могут объединиться даже враги. Может ли культура сыграть какую-то решающую, поворотную роль в отношениях России и Запада?
АС: Так оно всегда и было. Правители, один за другим, приходят и уходят. Кто-то хлопает дверью, кто-то тихо за собой закрывает. Константой остаются фигуры только культурного порядка, фигуры науки. Кто нам сегодня заменит в музыкальном мире Пендерецкого, никто не заменит. В мире подобных не осталось, в мире вообще классиков нет, Пендерецкий и Слонимский у нас в Петербурге, все, на весь мир два классических музыканта. О чем тут можно говорить. Это цель развития любого государства, развитие культурной формы существования. Если политика препятствует развитию культурных связей, то эта политика – преступна. Вот и все. Все очень просто.
ИЗ: Очень важная, вечная тема в вашем творчестве – художник и власть. В свое время вы страдали от власти, сейчас вы признанный режиссер. Художник – это всегда оппозиция к власти или участник диалога?
АС: Я могу выразить свою точку зрения, я и в коммунистических условиях не был в оппозиции, и сейчас я не являюсь оппозицией, потому что мне с властью разговаривать не о чем. Меня их темы не интересуют, темы политических практиков мне кажутся примитивными. Мне кажется, что политическая практика – будь то в Европе или в России – это хождение по кругу, один за другим они ходят, как безумцы. Политическую систему нужно заставлять обслуживать культуру, просвещение. То, что государство ведет себя с оппозицией достаточно резко – это неправомерно, так поступать нельзя. У всякой оппозиции всегда есть не политическая претензия к государству, а культурологическая.
ИЗ: Ведущим мотивом 9-го фестиваля «Спутник над Польшей» является русская литература. Это очень приятно, но, к сожалению, в мире отмечается факт снижения читательского интереса. Зато в кино ходят огромные массы людей, такое впечатление, что кино все-таки стало важнейшим из всех искусств. Вы разделяете точку зрения, что кино пришло, в некотором смысле, на смену литературе?
АС: Мне кажется, что кино существует параллельно с литературой. Другое дело, что внимания больше – в сторону кино, а в сторону литературы – меньше. Это связано с общим падением уровня образования и просвещенности людей. Это происходит во всем мире. Это новый этап, когда возникающая мотивация в жизни – деньги, это товар и деньги. Это, конечно, серьезное испытание для людей. Но обязательно случится какая-то катастрофическая ситуация, когда интерес к гуманитарным областям будет выше, чем к магазину и товару.
ИЗ: В российских СМИ наблюдается настроение пренебрежения к Западу, это очень странно, потому что еще некоторое количество лет назад люди в России смотрели на Запад очень благожелательно, они стремились познать и западное искусство, и западные ценности, и просто побывать и посмотреть, как люди живут. Чем вы можете объяснить эту демонстрацию превосходства над Западом?
АС: Мне, конечно, первый раз задают подобный вопрос. У части населения страны есть обида на Старый свет, на европейцев. Причины этой обиды очень просты. В России очень многие видят, как тотально Европа подчиняется политическим интересам своих политических партнеров в США. Почему это происходит, мы тоже понимаем – несравнимость экономик и способов действия – это даже я замечаю. Между тем, исторически и по всяким другим причинам, Старый свет и Новый свет разделены не только океаном. Они разделены еще и авторством современной цивилизации. Автором современной цивилизации является Старый свет, не США, не американцы. Поэтому Старый свет должен защищать свои гуманитарные интересы, свое первородство в этом смысле, это очень важно, это не простое соревнование. Я не вижу в русском населении высокомерия к Западу, но лишь огорчение и разочарование в Европе. Еще года 3-4 назад этого не было. Это тревожно.
ИЗ: Каким вы видите место России в европейской культуре?
АС: Равные. Это абсолютно цивилизованное место, место, которое далось не путем покупки общественного мнения, не путем приоритета, военного или экономического давления, ни в коей мере, а объективной ценностью результатов труда наших художественных авторов. Посмотрите, например, что из себя представляет традиция кинематографа. По большому счету она пошла, в академическом, фундаментальном смысле, от советского кино, от Эйзенштейна, от Дзиги Вертова. Посмотрите на роль пластических искусств, классического балета, кто может заменить место большой литературы, а есть ли замена Прокофьеву или Шестаковичу? Я могу продолжать, но не буду.
ИЗ: Ваше напутственное слово 9-му фестивалю «Спутник»?
АС: Я не папа римский. Хорошо, если зрители придут и не будут огорчаться и разочаровываться в том, что они увидят.