Великая польская поэтесса, эссеистка и литературный критик умерла 1 февраля в своем доме в Кракове в возрасте 88 лет. Она была лауреатом Нобелевской премии по литературе, ее стихи переведены на русский, английский, немецкий, французский, шведский, арабский, китайский, японский и многие другие языки.
«Люди культуры говорят о непоправимой утрате для Польши. А друзья и знакомые описывают ее, как человека скромного, с большой дистанцией по отношению к миру и самой себе. И, прежде всего, человека с большим и тонким чувством юмора», - издание «Денник Газета правна» пишет об ушедшей 1 февраля польской поэтессе Виславе Шимборской. «Феномен ее поэзии основывался, главным образом, на доступности. Это была самая лучшая поэзия из возможных. Так как она простая и человеческая. Давала нам ощущение дистанции по отношению к миру и даже к таким плохим вещам, как жестокость или смерть», - пишет издание. «На Нобелевскую премию по литературе Шимборская отреагировала очень скромно. Была удивлена и слегка напугана наградой шведской академии. В первом комментарии она сказала, что больше всего боиться стать публичным человеком», - пишет «Денник Газета правна».
**
Газета «Жечпосполита» пишет, что Вислава Шимборская - восьмая женщина в более чем столетней истории литературной Нобелевской премии, которая была удостоена такой чести.
Говоря об увлечении Шимборской, равно как и большинства польских писаталей коммунизмом в 50 годах 20 века, издание приводит слова поэтессы: «Я принадлежала к поколению, которое верило. Я поверила. Выполняла свои «поэтические задания» с убеждением, что делаю добро. Это худший опыт в моей жизни». В Стокгольме она сказала: «Я высоко ценю два маленьких слова – «не знаю». Маленькие, но очень крылатые. Расширяющие нам жинзь на разные области, которые находятся в нас самих, и области, в которых подвешена наша тусклая Земля». Шимборская произвела настоящий фурор в Скандинавии. И самую главную литературную премию Шимборская получила за поэзию, которая с иронической точностью позволяет историческому и биологическому контексту проявляться во фрагментах человеческого бытия», - пишет газета «Жечпосполита».
**
Первые 5 страниц «Газеты Выборчей» - о Виславе Шимборской. «Она всегда считала, что все, что может сказать о себе – в ее стихах. Не любила, как говорят, потустороннего вмешательства. Не говоря уже о вмешательстве живых. Никогда не хотела иметь, такой, внешней биографии. Когда-то почти не давала интервью. И даже после получения Нобелевской премии делала это без энтузиазма», - пишут в издании Йоанна Шченсна и Анна Биконт – авторы книги о Виславе Шимборской.
На страницах «Газеты Выборчей» о Виславе Шимборской высказались ее друзья. Польский писатель Ежи Пильх вспоминает: «Нас познакомил в Кракове писатель Корнель Филипович, к которому я, как 30-летний молодой писатель, ходил со своими литературными попытками. Он сказал мне: сейчас ты познакомишься с великой поэтессой. И в этом не было тени преувеличения. Позже я часто бывал у нее в гостях. Ходил играть в лотерею. Шимборская выставляла на столе кучу экстентричных предметов. Однакжды я выиграл разноцветные макароны. Тогда они произвели сильное впечатление. И конечно же, я их не съел. Сейчас я очень сожалению, что редко ходил к ней, что ее Нобелевская премия, возможно, испугала меня. Нужно было чаще звонить ей. Но не вышло».
Шведский переводчик польской литературы Андерс Бодегард, переводивший, в том числе, и поэзию Шимборской, говорит: «Ее стихи очень сложные для перевода, так как необычайно точные. Каждое слово имеет значение и каждое стихотворение самодостаточно. Она была очень экономной, делилась лишь немногими стихами. Каждый день хотела что-то открывать. И ей это удавалось».
Критик литературы и искусства Тадеуш Нычек вспоминает: «Когда я думаю о Виславе, то не представляю одного человека, одной ситуации, встречи или события. Я вижу много. В редакции еженедельника «Życie Literackie», куда она приходила писать фельетоны. В задымленной квартире Филиповича. Еще всплывает картина из Стокгольма. Мы в ее квартире, где она не может разобраться с краном в ванной. И помню ее феноменальные фельетоны из цикла «Lektury nadobowiązkowe» (Допольнительные чтения), которые являются источником веры в то, что можно писать обо всем. Она писала в них о книгах, за которыми серьезные критики никогда бы не потянулись, так как считали их неважными. А для нее важно было абсолютно все».
ОЯ